Воздушный поцелуй
Террорист обнаружился на самолете через час после взлета.
Взволнованная, побледневшая стюардесса Катя вбежала в кабину пилота и, заикаясь, произнесла:
– Там… Там… Это… Как его… Террорист со взрывным устройством!
– Куда ему? – деловито осведомился штурман.
– Да он странный какой-то… С маршрутом он полностью согласен, – пояснила Катя. – Он требует, чтобы командир корабля поцеловал его… троекратно.
– Сколько? – возмущенно воскликнул командир корабля Степаныч.
– Троекратно! – повторила Катя.
– Да за кого он меня принимает? - Степаныч разволновался. – Да пошел он знаешь куда?
– Так и передать?
– Нет, постой… Тут нельзя горячку пороть, – Степаныч промакнул платком вспотевшую лысину. – Совсем распоясались, негодяи! Так… – Он взглянул на притихший экипаж. – В общем так, сынки! Сами понимаете, что мне, как командиру корабля, не солидно как-то с террористами целоваться… Но поцеловать мерзавца надо! В целях безопасности полета! Кто пойдет?
– А че тут думать! – сказал беспечно второй пилот. – Вон, Катя пусть пойдет. Она все же женщина. Как-то естественнее все же, чем мужик с мужиком!
– Сейчас, разбежалась! – сказала Катя. – А больше ему ничего не сделать? Я, между прочим, замужем!
– Да мы все объясним твоему Гиви, - сказал как-то неуверенно второй пилот.
– А вот этого делать не надо. Лучше вообще ничего ему не говорить, – сказала мужественно Катя и, поправив прическу, вышла в салон. Возвратилась очень быстро. Все смотрели на нее сочувственно и выжидательно. Катя была слегка смущена.
– Командира требует! – сказала она, разведя руками.
Командир не сдавался.
– Ну-ка, ребята, давайте-ка попробуем штурмана запустить. Он мужик симпатичный!
– А что у нас пилотов что ли нету? - отпирался штурман.
– Ага, сейчас, штурвал брошу и побегу целоваться! – огрызнулся первый пилот.
– Друзья! – воскликнул командир. – Я думаю, торг здесь неуместен! Самолет в опасности!
– Ну ладно… – согласился штурман. – Он хоть ничего? – спросил он Катю.
– Да так… ничего. Для поцелуя сойдет!
Штурман сплюнул и вышел. Через минуту вернулся с выражением какого-то торжества на лице.
– Отказался, гад! Командира ему подавай!
– Да что он ко мне приклепался, морда террористская! Сейчас он у меня схлопочет! - взорвался командир.
– Спокойнее, Степаныч! Вы же командир! - напомнил штурман.
– Ну, так что ж, что командир? Раз командир, так должен целоваться с разными проходимцами? Да еще троекратно? Ты что же думаешь, что у командиров повышенная потребность в ласках? – командир был взбешен.
– Не знаю, не знаю… – уклонился от ответа штурман.
Запросили землю. Инструктор с земли порекомендовал экипажу не злить террориста и изыскать возможность выполнить его требования! Огорченный Степаныч обреченно поднялся. Катя заботливо отряхнула пылинки с кителя.
– А вдруг у него СПИД? – потерянно произнес он, с надеждой глядя на притихший экипаж.
Штурман молча протянул командиру маленький цветной пакетик с контрацептивом.
– Бери, командир! Бери! Это последний!
– А куда я его?
– На всякий случай… – туманно объяснил штурман.
Степаныч молча и сурово пожал руки всем членам экипажа и, перекрестившись, вышел в салон. Оттуда, из салона, раздался его зычный командирский голос:
– Ну! Кому тут целоваться?..
Вернулся Степаныч красный от стыда и злой как черт. Он сплевывал и долго полоскал рот минеральной водой.
– Ну, как? – столпились вокруг него члены экипажа.
– Порядок, ребята! – успокоил их командир. – Полет продолжается!
– Вы прямо как Пышка у Мапассана, помните? – попыталась польстить командиру Катя. Командир не оценил ее благородного порыва и сухо ответил: "От Пышки слышу!"
Полет проходил нормально. И только уже перед самой посадкой террорист вдруг закапризничал, стал требовать, чтобы и штурман его тоже троекратно поцеловал.
– Иди, иди… – благословил его командир тепло. – Отметься! – и возвратил цветной пакетик. - На всякий случай!
В аэропорту террорист сдался группе захвата, предварительно потребовав, чтобы все участники операции троекратно его поцеловали.
Преступником оказался 75-летний гражданин Н., бывший работник партийного аппарата из брежневского окружения, истомившийся без крепких мужских объятий, коими изобиловали все встречи и партийные мероприятия, товарищ Н. вынужден был почти на это преступление, мотивируя его суровыми нравами нынешнего руководства.
– В нашей жизни осталось так мало тепла и радости! Люди почти разучились обниматься и целоваться! – заявил Н. на суде. – Я хотел привлечь внимание общественности к этому немаловажному аспекту общественной и политической жизни. Может быть, оттого, что мы так мало стали целоваться, и появилось у нас так много безобразия! Товарищи судьи! Давайте поцелуемся?!!!
А.Мешков
