В
Прислала мне моя знакомая. Прочел, посмеялся. Прочтите и ВЫ
В 1982 годуЛарри Уолтерс, пенсионер из Лос-Анджелеса решил осуществить давнюю мечту —полететь, но не на самолете. Он изобрел собственный способ путешествовать повоздуху.
Уолтерс привязал к удобному креслу сорок пятьметеорологических шаров, наполненных гелием, каждый из которых имел метр вдиаметре. Он уселся в кресло, взяв запас бутербродов, пиво и дробовик.
По сигналу его друзья отвязали веревку,удерживавшую кресло.
Ларри Уолтерс собирался плавно подняться всегона тридцать метров, однако кресло, как из пушки, взлетело на пять километров.
Соседи обсуждают. Звонить ли 911? Зачем? Человекулетел. Летать не запрещено. Закон не нарушен. Насилия не было. Америка —свободная страна. Хочешь летать — и лети к чертовой матери!
...Часа через четыре диспетчер ближнегоаэропорта слышит доклад пилота с заходящего лайнера:
— Да, кстати, парни, вы в курсе, что у вас тут впосадочном эшелоне какой-то му**к летает на садовом стуле?
— Что-что? — переспрашивает диспетчер,галлюцинируя от переутомления.
— Летает, говорю. Вцепился в свой стул. Все-такиаэропорт, я и подумал, мало ли что...
— Командир, — поддает металла диспетчер, — у васпроблемы?
— У меня? Никаких, все нормально.
— Вы не хотите передать управление второмупилоту?
— Зачем? — изумляется командир. — Вас не понял.
— Борт 1419, повторите доклад диспетчеру!
— Я сказал, что у вас в посадочном эшелоне му**клетает на садовом стуле. Мне не мешает. Но ветер, знаете ли...
Диспетчер врубает громкую трансляцию. У старшегосмены квадратные глаза. В начало полосы с воем мчатся пожарные и скорая помощь.Полоса очищена, движение приостановлено: экстренная ситуация. Лайнер садится вштатном режиме. По трапу взбегают фэбээровец и психиатр.
Доклад со следующего борта:
— Да какого еще хрена тут у вас козел навоздушных шариках путь загораживает!., вы вообще за воздухом следите?
В диспетчерской тихая паника. Неизвестныйпсихотропный газ над аэропортом.
— Спокойно, кэптен. А кроме вас, его кто-нибудьвидит?
— Мне что, бросить штурвал и идти в салонопрашивать пассажиров, кто из них ослеп?!
— Почему вы считаете, что они могут ослепнуть?Какие еще симптомы расстройств вы можете назвать?
— Земля, я ничего не считаю, я просто сказал,что эта гадская птица на веревочках работает воздушным заградителем. Арасстройством я могу назвать работу с вашим аэропортом.
Диспетчер трясет головой и выливает на неестакан воды и, перепутав руки, чашечку кофе: он утерял самоконтроль.
Третий самолет:
— Да, и хочу поделиться с вами тем наблюдением,джентльмены, что удивительно нелепо и одиноко выглядит на этой высоте человекбез самолета.
— Вы в каком смысле??!!
— О! И в прямом, и в философском... и ваэродинамическом.
В диспетчерской пахнет крутым первоапрельскимрозыгрышем, но календарь дату не подтверждает. Четвертый борт леденяще вежлив:
— Земля, докладываю, что только что какой-топарень чуть не влез ко мне в левый двигатель, создав угрозу аварийной ситуации.Не хочу засорять эфир при посадке. По завершении полета обязан составитьписьменный доклад.
Диспетчер смотрит в воздушное пространствовзглядом Горгоны Медузы, убивающей все, что движется.
— ...И скажите студентам, что если эти идиотыбудут праздновать Хэллоуин рядом с посадочной глиссадой, то это добром некончится! — просит следующий.
— Сколько их?
— А я почем знаю?
— Спокойно, борт. Доложите по порядку. Что вывидите?
— Посадочную полосу вижу хорошо.
— К черту полосу!
— Не понял? В смысле?!?!
— Продолжайте посадку!!
— А я что делаю? Земля, у вас там все в порядке?
— Доложите — вы наблюдаете неопознанныйлетательный объект?
— А чего тут не опознать-то? Очень дажеопознанный.
— Что это?
— Человек.
— Он что, суперйог какой-то, что там летает?
— А я почем знаю, кто он такой.
— Так. По порядку. Г д е вы его видите?
— У ж е не вижу.
— Почему?
— Потому что улетел.
— Кто?!
— Я.
— Куда?
— Земля, вы там с ума посходили? Вы мозгивключаете? Я захожу к вам на посадку!
— А человек где?
— Который?
— Который летает!!!
— Это что... вы его запустили? А на хрена? Я непонял!
— Он был?
— Летающий человек?
— Да!!!
— Конечно был? Что я, псих?
— А сейчас?
— Мне некогда за ним следить! Откуда я знаю, гдеон! Напустили черт-те кого в посадочный эшелон и еще требуют следить за ними!Плевать мне, где он сейчас болтается!
— Спокойно, кэптен. Вы можете его описать?
— Му**к на садовом стуле!
— А почему он летает?
— А потому что он му**к! Вот поймайте испросите, почему он, тля, летает!
— Что его в воздухе-то держит? — в отчаяниинадрывается диспетчер. — Какая етицкая сила? Какое летательное средство??? Неможет же он на стуле летать!!!
— Так у него к стулу шарики привязаны.
Далее следует непереводимая игра слов, ибодиспетчер понял, что воздухоплаватель привязал яйца к стулу, и требуетобъяснить ему причину подъемной силы этого сексомазахизма.
— Его что, Господь в воздухе за яйца держит, чтоли?!
— Сэр, я придерживаюсь традиционной сексуальнойориентации, и не совсем вас понимаю, сэр, — политкорректно отвечает борт. — Онпривязал к стулу воздушные шарики, сэр. Видимо, они надуты легким газом.
— Откуда у него шарики?
— Это вы мне?
— Простите, кэптен. Мы просто хотим проверить.Вы можете его описать?
— Ну, парень. Нестарый мужчина. В шортах ирубашке.
— Так. Он белый или черный?
— Он синий.
— Кэптен? Что значит — синий?...
— Вы знаете, какая тут температура за бортом?Попробуйте сами полетать без самолета!
Этот радиообмен в сумасшедшем доме идет в ритмерэпа. Воздушное движение интенсивное. Диспетчер просит таблетку от шизофрении.Прилетные рейсы адресуют на запасные аэропорты. Вылеты задерживаются.
...На радарах — ничего! Человек маленький инежелезный, шарики маленькие и резиновые.
Связываются с авиабазой. Объясняют и клянутся:врач в трубку подтверждает.
Поднимают истребитель.
...Наш воздухоплаватель в преисподней надбездной, в прострации от ужаса, околевший и задубевший, судорожно дыша ледянымразреженным воздухом, предсмертным взором пропускает рядом ревущие на снижениилайнеры. Он слипся и смерзся воедино со своим крошечным креслицем, его качает итаскает, и сознание закуклилось.
Очередной рев раскатывается громче и рядом — вста метрах пролетает истребитель. Голова летчика в просторном фонаре слюбопытством вертится в его сторону. Вдали истребитель закладывает разворот, ина обратном пролете пилот крутит пальцем у виска.
Этого наш бывший летчик-курсант стерпеть неможет, зрительный центр в мёрзлом мозгу передает команду на впрыск адреналина,сердце толкает кровь, — и он показывает пилоту средний палец.
— Живой, — неодобрительно докладываетистребитель на базу.
Поднимают полицейский вертолет.
А вечереет... Темнеет! Холодает. И вечернимбризом, согласно законам метеорологии, шары медленно сносит к морю. Он дрейфуетуже над берегом.
Из вертолета орут и машут. За шумом, разумеется,ничего не слышно. Сверху пытаются подцепить его крюком на тросе, но мощнаяструя от винта сдувает шары в сторону, креслице болтается враскачку, как бы невывалился!...
И спасательная операция завершается по егособственному рецепту, что в чем-то обидно... Вертолет возвращается соснайпером, слепит со ста метров прожектором, и снайпер простреливает верхнийзонд. И второй. Смотрят с сомнением... Снижается?
Внизу уже болтаются все береговые катера.Вольная публика на произвольных плавсредствах наслаждается зрелищем и мешаетбереговой охране. Головы задраны и кто-то уже упал в воду.
Третий шарик с треском лопается, и снижениегрозди делается явным.
На пятом простреленном шаре наш парень с чмокоми брызгами шлепается в волны.
Но веревки, на которых висели сдутые шары,запутались в высоковольтных проводах, что вызвало короткое замыкание. Целыйрайон Лонг-Бич остался без электричества.
Фары светят, буруны белеют, катера мчатся! Еговытраливают из воды и начинают отдирать от стула.
Врач щупает пульс на шее, смотрит в зрачки, суетв нос нашатырь, колет кофеин с глюкозой и релаксанты в вену. Как только врачотворачивается, пострадавшему вливают стакан виски в глотку, трут уши, бьют поморде... и лишь тогда силами четырех матросов разжимают пальцы и расплетаютноги, закрученные винтом вокруг ножек стула.
Под пыткой он начал приходить в себя, в смыслемассаж. Самостоятельно стучит зубами. Улыбается, когда в каменные от судорогимышцы вгоняют булавки. И наконец произносит первое матерное слово. То естьжизнь налаживается.
И когда на набережной его перегружают в«скорую», и фотовспышки прессы слепят толпу, пронырливой корреспонденткеудается просунуть микрофон между санитаров и крикнуть:
— Скажите, зачем вы все-таки это все сделали?
Он ответил:
"Ну нельзя же все время сидеть бездела!"
В 1982 годуЛарри Уолтерс, пенсионер из Лос-Анджелеса решил осуществить давнюю мечту —полететь, но не на самолете. Он изобрел собственный способ путешествовать повоздуху.
Уолтерс привязал к удобному креслу сорок пятьметеорологических шаров, наполненных гелием, каждый из которых имел метр вдиаметре. Он уселся в кресло, взяв запас бутербродов, пиво и дробовик.
По сигналу его друзья отвязали веревку,удерживавшую кресло.
Ларри Уолтерс собирался плавно подняться всегона тридцать метров, однако кресло, как из пушки, взлетело на пять километров.
Соседи обсуждают. Звонить ли 911? Зачем? Человекулетел. Летать не запрещено. Закон не нарушен. Насилия не было. Америка —свободная страна. Хочешь летать — и лети к чертовой матери!
...Часа через четыре диспетчер ближнегоаэропорта слышит доклад пилота с заходящего лайнера:
— Да, кстати, парни, вы в курсе, что у вас тут впосадочном эшелоне какой-то му**к летает на садовом стуле?
— Что-что? — переспрашивает диспетчер,галлюцинируя от переутомления.
— Летает, говорю. Вцепился в свой стул. Все-такиаэропорт, я и подумал, мало ли что...
— Командир, — поддает металла диспетчер, — у васпроблемы?
— У меня? Никаких, все нормально.
— Вы не хотите передать управление второмупилоту?
— Зачем? — изумляется командир. — Вас не понял.
— Борт 1419, повторите доклад диспетчеру!
— Я сказал, что у вас в посадочном эшелоне му**клетает на садовом стуле. Мне не мешает. Но ветер, знаете ли...
Диспетчер врубает громкую трансляцию. У старшегосмены квадратные глаза. В начало полосы с воем мчатся пожарные и скорая помощь.Полоса очищена, движение приостановлено: экстренная ситуация. Лайнер садится вштатном режиме. По трапу взбегают фэбээровец и психиатр.
Доклад со следующего борта:
— Да какого еще хрена тут у вас козел навоздушных шариках путь загораживает!., вы вообще за воздухом следите?
В диспетчерской тихая паника. Неизвестныйпсихотропный газ над аэропортом.
— Спокойно, кэптен. А кроме вас, его кто-нибудьвидит?
— Мне что, бросить штурвал и идти в салонопрашивать пассажиров, кто из них ослеп?!
— Почему вы считаете, что они могут ослепнуть?Какие еще симптомы расстройств вы можете назвать?
— Земля, я ничего не считаю, я просто сказал,что эта гадская птица на веревочках работает воздушным заградителем. Арасстройством я могу назвать работу с вашим аэропортом.
Диспетчер трясет головой и выливает на неестакан воды и, перепутав руки, чашечку кофе: он утерял самоконтроль.
Третий самолет:
— Да, и хочу поделиться с вами тем наблюдением,джентльмены, что удивительно нелепо и одиноко выглядит на этой высоте человекбез самолета.
— Вы в каком смысле??!!
— О! И в прямом, и в философском... и ваэродинамическом.
В диспетчерской пахнет крутым первоапрельскимрозыгрышем, но календарь дату не подтверждает. Четвертый борт леденяще вежлив:
— Земля, докладываю, что только что какой-топарень чуть не влез ко мне в левый двигатель, создав угрозу аварийной ситуации.Не хочу засорять эфир при посадке. По завершении полета обязан составитьписьменный доклад.
Диспетчер смотрит в воздушное пространствовзглядом Горгоны Медузы, убивающей все, что движется.
— ...И скажите студентам, что если эти идиотыбудут праздновать Хэллоуин рядом с посадочной глиссадой, то это добром некончится! — просит следующий.
— Сколько их?
— А я почем знаю?
— Спокойно, борт. Доложите по порядку. Что вывидите?
— Посадочную полосу вижу хорошо.
— К черту полосу!
— Не понял? В смысле?!?!
— Продолжайте посадку!!
— А я что делаю? Земля, у вас там все в порядке?
— Доложите — вы наблюдаете неопознанныйлетательный объект?
— А чего тут не опознать-то? Очень дажеопознанный.
— Что это?
— Человек.
— Он что, суперйог какой-то, что там летает?
— А я почем знаю, кто он такой.
— Так. По порядку. Г д е вы его видите?
— У ж е не вижу.
— Почему?
— Потому что улетел.
— Кто?!
— Я.
— Куда?
— Земля, вы там с ума посходили? Вы мозгивключаете? Я захожу к вам на посадку!
— А человек где?
— Который?
— Который летает!!!
— Это что... вы его запустили? А на хрена? Я непонял!
— Он был?
— Летающий человек?
— Да!!!
— Конечно был? Что я, псих?
— А сейчас?
— Мне некогда за ним следить! Откуда я знаю, гдеон! Напустили черт-те кого в посадочный эшелон и еще требуют следить за ними!Плевать мне, где он сейчас болтается!
— Спокойно, кэптен. Вы можете его описать?
— Му**к на садовом стуле!
— А почему он летает?
— А потому что он му**к! Вот поймайте испросите, почему он, тля, летает!
— Что его в воздухе-то держит? — в отчаяниинадрывается диспетчер. — Какая етицкая сила? Какое летательное средство??? Неможет же он на стуле летать!!!
— Так у него к стулу шарики привязаны.
Далее следует непереводимая игра слов, ибодиспетчер понял, что воздухоплаватель привязал яйца к стулу, и требуетобъяснить ему причину подъемной силы этого сексомазахизма.
— Его что, Господь в воздухе за яйца держит, чтоли?!
— Сэр, я придерживаюсь традиционной сексуальнойориентации, и не совсем вас понимаю, сэр, — политкорректно отвечает борт. — Онпривязал к стулу воздушные шарики, сэр. Видимо, они надуты легким газом.
— Откуда у него шарики?
— Это вы мне?
— Простите, кэптен. Мы просто хотим проверить.Вы можете его описать?
— Ну, парень. Нестарый мужчина. В шортах ирубашке.
— Так. Он белый или черный?
— Он синий.
— Кэптен? Что значит — синий?...
— Вы знаете, какая тут температура за бортом?Попробуйте сами полетать без самолета!
Этот радиообмен в сумасшедшем доме идет в ритмерэпа. Воздушное движение интенсивное. Диспетчер просит таблетку от шизофрении.Прилетные рейсы адресуют на запасные аэропорты. Вылеты задерживаются.
...На радарах — ничего! Человек маленький инежелезный, шарики маленькие и резиновые.
Связываются с авиабазой. Объясняют и клянутся:врач в трубку подтверждает.
Поднимают истребитель.
...Наш воздухоплаватель в преисподней надбездной, в прострации от ужаса, околевший и задубевший, судорожно дыша ледянымразреженным воздухом, предсмертным взором пропускает рядом ревущие на снижениилайнеры. Он слипся и смерзся воедино со своим крошечным креслицем, его качает итаскает, и сознание закуклилось.
Очередной рев раскатывается громче и рядом — вста метрах пролетает истребитель. Голова летчика в просторном фонаре слюбопытством вертится в его сторону. Вдали истребитель закладывает разворот, ина обратном пролете пилот крутит пальцем у виска.
Этого наш бывший летчик-курсант стерпеть неможет, зрительный центр в мёрзлом мозгу передает команду на впрыск адреналина,сердце толкает кровь, — и он показывает пилоту средний палец.
— Живой, — неодобрительно докладываетистребитель на базу.
Поднимают полицейский вертолет.
А вечереет... Темнеет! Холодает. И вечернимбризом, согласно законам метеорологии, шары медленно сносит к морю. Он дрейфуетуже над берегом.
Из вертолета орут и машут. За шумом, разумеется,ничего не слышно. Сверху пытаются подцепить его крюком на тросе, но мощнаяструя от винта сдувает шары в сторону, креслице болтается враскачку, как бы невывалился!...
И спасательная операция завершается по егособственному рецепту, что в чем-то обидно... Вертолет возвращается соснайпером, слепит со ста метров прожектором, и снайпер простреливает верхнийзонд. И второй. Смотрят с сомнением... Снижается?
Внизу уже болтаются все береговые катера.Вольная публика на произвольных плавсредствах наслаждается зрелищем и мешаетбереговой охране. Головы задраны и кто-то уже упал в воду.
Третий шарик с треском лопается, и снижениегрозди делается явным.
На пятом простреленном шаре наш парень с чмокоми брызгами шлепается в волны.
Но веревки, на которых висели сдутые шары,запутались в высоковольтных проводах, что вызвало короткое замыкание. Целыйрайон Лонг-Бич остался без электричества.
Фары светят, буруны белеют, катера мчатся! Еговытраливают из воды и начинают отдирать от стула.
Врач щупает пульс на шее, смотрит в зрачки, суетв нос нашатырь, колет кофеин с глюкозой и релаксанты в вену. Как только врачотворачивается, пострадавшему вливают стакан виски в глотку, трут уши, бьют поморде... и лишь тогда силами четырех матросов разжимают пальцы и расплетаютноги, закрученные винтом вокруг ножек стула.
Под пыткой он начал приходить в себя, в смыслемассаж. Самостоятельно стучит зубами. Улыбается, когда в каменные от судорогимышцы вгоняют булавки. И наконец произносит первое матерное слово. То естьжизнь налаживается.
И когда на набережной его перегружают в«скорую», и фотовспышки прессы слепят толпу, пронырливой корреспонденткеудается просунуть микрофон между санитаров и крикнуть:
— Скажите, зачем вы все-таки это все сделали?
Он ответил:
"Ну нельзя же все время сидеть бездела!"