инородные сказки

[Floret]

Неправильная сказка

Принцесса продиралась сквозь колючий терн.
- Блин! Что-то не так с этой сказкой!.. – ворчала она себе под нос.
Место было мрачненьким… то тут, то там, среди руин и кустов терновника можно было заменить темные глазницы безносых черепов, или целый скелеты в самых разнообразных позах.
- Через 10 метров поверните направо, - нудным женским голосом предупредил навигатор.
- Уверена? – переспросила принцесса, требовательно потрясла смартфон, но ее вопрос проигнорировали.
Принцесса вздохнула и пошла дальше.
- Поверните направо, - уверенно повторил навигатор у самого поворота, стало быть – запоздалый ответ.
- Хоть кто-то здесь в чем-то уверен.
Тот коридор, в который предлагал свернуть электронный голос, выглядел не очень… Облезлые сырые стены. Остатки истлевшей дорожки на полу. А уж пауков-то, пауков!..
- Ма-ма… - пробормотала принцесса, брезгливо снимая паутину с лица. Она ничего на свете не боялась, кроме пауков.
Но ткачи липких кружев оказались не единственными жителями коридора. Вокруг сновали белые прозрачные фигуры, то нерешительно приближаясь к принцессе, то улепетывая со всей возможной скоростью, чтобы спрятаться в темном закутке.
- Стоять! – скомандовала принцесса, когда мимо пронеслось очередное приведение.
Оно послушно остановилось.
- Кто такой? Когда умер? Докладывай!
- А вы кто… простите… будете?.. – запинаясь спросило приведение.
- Принцесса! Называй меня - ваше высочество!
- Да, ваше высочество, - призрак отвесил поклон, - я здешний камердинер. Умер сто лет назад, как и все в замке. Неужели вы та – кого мы ждем?.. Простите… За сто лет разучился хорошим манерам.
- Та, не та… Лети уже! Все с тобой понятно.
Принцесса шла дальше, больше не обращая внимания на призраков. Конечно, они могли бы подсказать дорогу, но принцесса была гордая, и у принцессы был навигатор, мать его – последняя модель!.. Должен же быть какой-то прок от этой чертовой штукенции!
Еще через сто шагов потребность в навигаторе отпала – сотрясающий воздух храп доносился из левого крыла полуразрушенного замка, и принцесса решительно зашагала в том направлении.
Он спал, неловко поджав ноги и упершись коленками в хрустальную стенку гроба, причмокивая губами, подложив ладони под щеку, отчего щека расплющилась, и он стал походить на хомяка. А храп под сто децибел – это вообще – СКАЗКА!
- Вы достигли точки назначения! – «порадовал» навигатор.
- И чего мне, с этой «точкой назначения» делать прикажешь? – сердито спросила принцесса у смартфона – тот, естественно, не ответил.
Спящий перевернулся. Судя по вздувшемуся холмику одеяла, сны ему снились не очень приличные.
- Кх!.. - принцесса громко прочистила горло.
Принц зашевелил губами, выдавая что-то вроде:
- Мня-мня-мня…
- Вставай уже… - скала принцесса вполголоса.
Храп.
- Просыпайся, мать твою! Ну?! Коала ты двухметровая! Вставай! – заорала принцесса.
Храп. Сонное бормотание.
- Вставай, говорю, сурок-переросток!!! – принцесса со всей дури пнула принца в бок.
Храп сбился, но через пару секунд снова раздалась стабильная заливистая трель.
- Чтоб тебя!.. Вставай – на работу пора! Ты нужен стране! Ку-ка-ре-куууу!!!
Принцесса пробовала разные варианты: стучала по стенке гроба, по принцу, по лбу принца, щипалась и пиналась, пела в стиле пьяного пирата, пытаясь перекричать храп, даже включила на смартфоне на всю громкость хеви-метал. Принц самозабвенно дрых!
- Не поможет… Целовать надо, - раздался откуда-то из-за чудом уцелевшей шторки шипящий голос.
Очередное приведение?
- Ты кто? Покажись!
За шторкой, похоже, была небольшая комната, и оттуда выползло что-то среднее между большущей ящерицей и небольшим лосем.
- Целовать, говорю, надо… - повторил чудик.
- Ты, вообще, ЧТО такое?
- Я не ЧТО, а КТО – и притом не просто кто-нибудь – чудик гордо задрал подбородок, - а могущественная колдунья!
- Кто?! Ты?!!! – принцесса захохотала.
Чудище покраснело и даже пыхнуло огнем, но очень слабо.
- Ну и видок у тебя! – заключила принцесса, вытирая слезы, выступившие от смеха.
- Ты тоже не красавица, - буркнула колдунья-ящерица. – Буди давай принца-то!
- Не будится он. И ты знаешь - я так посмотрела… на фиг он мне сдался! Храпит, как вертолет.
- Как?! – было видно, что колдунья не на шутку встревожилась. – Ты же столько шла! Столько препятствий преодолела! И все зря?!!
- Почему зря? Я вот по замку поброжу, может корону какую найду… раритетную! Я вообще старинные вещи обожаю. У меня уже целая коллекция дома. А этот пенсионер… Сколько ему, кстати?
- Сто двадцать два…
- Так вот, это старая тарахтящая развалина мне ни к чему! Он, небось, даже не знает, что такое Интернет.
- Так ты и не бери его. Разбуди, выбирай корону и топай себе, откуда пришла, - чудище, похоже, совсем обнаглело.
- А почему ты так заинтересована в его пробуждении? – подозрительно сощурилась принцесса.
- Я? Да вообще не… - колдунья замахала руками, наклеила на лицо удивленное выражение, затем покраснела, глубоко вздохнула и печально произнесла: - Полюбила я его, дурака…
- Ничеси!
- Я вообще его отца любила. Но он оказался редкостной скотиной – поматросил и бросил. Вот я его дитя с психу и прокляла… Думала – девочка… Ан нет – мальчик! Притом лапочка такая! – Мечтательная улыбка на чудовищной морде смотрелась нелепо. – Я его полюбила страшно! И он мне отвечал взаимностью. Но я ведь – могущественная колдунья! И мои проклятия – это тебе не танцы с бубнами, - они сбываются! Вот и это сбылось. Принц откопал где-то прялку, укололся и уснул. А я как его не будила – не выходит. Только поцелуй…
- А что сама не целуешь? – удивилась принцесса.
- Так… В таком виде… Не могу… Я как склоняюсь над ним, такое чувство голода одолевает!.. Так его сожрать хочется!.. Я себя не контролирую… Просто убегаю от греха подальше… Могу ведь голову ему откусить, а только потом опомниться…
- Ну превратись обратно!
- Не могу, - вздохнуло чудовище. – Я как пыталась разбудить принца, очень много всяческих зелий опробовала. Разработаю рецептуру - и на себе проверяю, чтобы чего плохого не вышло. Так и превратила себя в дракона, случайно…
- В дракона? Это… значит, дракон такой?.. – удивилась принцесса.
Страшилище кивнуло.
- А назад не могу. Надеюсь, если он расколдуется, я тоже стану прежней. Так что целуй!
- А не буду! – принцесса скорчила рожицу. – Пойду-ка я лучше.
- Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!!! – взмолилась колдунья. – Хочешь, я тебе что-нибудь старинное за это подарю. У меня знаешь, сколько антикварных вещей. А хочешь зелье какое-нибудь дам? Крем «Белоснежка» для вечной молодости, духи «Белль» для приворота, шампунь «Рапунцель» для быстрого роста волос.
- Ой, не надо зелий. – Принцесса кивком указала на колдунью: – Вижу, вон, как твои зелья действуют.
- Это неудачный эксперимент…
- Ладно. Постараюсь помочь, только этого сурка целовать не стану.
Принцесса покопалась в смартфоне, скачала с пиратского сайта рецепт зелья и заклинание для обратного превращения.
Колдунья, очень удивившись, что такие ценные и опасные вещи есть в свободном доступе, приготовила по этому рецепту какую-то жижу. Выпила, прошептала заклинание, стала прекрасной женщиной, вприпрыжку побежала к принцу (зелье они варили в другом крыле замка, где не было слышно этого ужасного храпа), долго в засос его целовала. Он проснулся, и они продолжили страстно целоваться.
Принцесса ушла бродить по руинам, чтобы им не мешать.

***

- Ну, и где жених? – сердито спросила королева-мать. Она хмурилась, рассматривая недавно появившийся на полке изящный рогатый шлем, явно предназначенный для женщины. Шлем был из золота. Рога украшали алмазы, сапфиры и ониксы.
- Дался он мне! – отмахнулась принцесса.
- Когда ты отправилась к семи карлицам, чтобы спасти Сугробчика, - королева сняла с полки яблоко, выполненное из цельного рубина, повертела его в руке и снова поставила на место, - я не слишком надеялась на успех. Да и какого мужчину могут вырастить семь женщин?.. Но там все обошлось поцелуем, и он тебе сразу надоел.
Королева смахнула пыль с серебряной башенки.
- Когда ты решила заняться скалолазанием, чтобы спасти этого заточенного в башне… полевой салат… как его? Рапунцеля! Металлиста патлатого. Я беспокоилась и молила Пресвятую Деву, чтобы ты не притянула этого любителя тяжелой музыки к нам домой!
- Когда ты носилась по всему королевству с туфлей 47 размера, чтобы найти того увальня, который приглянулся тебе на балу, я сделала все возможное, чтобы ты его не нашла. - Королева поморщилась, дотрагиваясь до хрустального ботинка.
- Когда переоделась свинопаской, чтобы потроллить принца из соседнего государства… он в тебя влюбился, а ты его просто бросила. - Королева подержала в руках волшебный горшочек и с тяжелым вздохом поставила на место. - Неплохой, кстати, парень…
Принцесса фыркнула.
- Я огорчилась, - продолжала королева-мать, - но не слишком. А сейчас я всерьез расстроена! Спящий красавец – был идеальным вариантом! Воспитанный, из старинного благородного рода. Ну, подумаешь, замок у него пришел в запустение. Загнали бы бригаду гномов, все почистили, отстроили… Живи, радуйся…
- Ага… прячься в соседнем королевстве от его храпа.
- Все лечится… Только не твое упрямство! И что будем делать? – королева в упор с укоризной посмотрела на принцессу.
Принцесса опустила голову, затем улыбнулась, смело взглянула на мать:
- Попробую выйти в море под алыми парусами! – в ее зеленых глазах скакали лукавые чертики.

© Владислав Скрипач

 

[Floret]

Сказка о мертвом царевиче и семи амазонках

- Свет мой зеркальце, скажи! Да всю правду доложи! Я ль на свете всех милее? Всех румяней и белее?
- Ты, конечно, спору нет… Только…
- Что?
- Ну, это?..
- Да что? Говори уже! Говори!
- Мужику, как бы, побрутальней, что ли, быть надо, а не «всех милее»… Понимаешь?
- Побрутальней?
- Ну да. Мускулистей там, загорелей… А ты: «румяней»… «белее»… все семнадцать лет, как тебя царица из заграниц привезла, одно и то же, одно и то же… Не могла, что ли здесь, в родном Тредисятом царстве, нормального мужика найти?...
- Что ты там ворчишь, зеркальце?
- Да ничего. Просто.
- Ладно, зеркальце… Кто на свете всех брутальней, мускулистей, сексуальней?
- Ты прекрасен, спору нет. Но царевич всех брутальней, мускулистей, сексуальней, загорелей, натуральней, круче, интеллектуальней и вообще…
- Хватит! Заткнись быстро, мерзкое стекло! Что за царевич? Если он такой-растакой красавчик, почему не знаю?
- Понимаешь, ключевое слово, в моем описании: «натуральней». А ты… не очень. Поэтому и не знаешь его. И он, между прочим, сын твоей жены-царицы.
- Какой жены?
- Да твоей! Той, на которой ты из-за денег женился, лишь бы всем здесь нервы мотать. Семнадцать лет! То парады всякие-разные срамные-заразные устраивает… То за красными молодцами бегает… Тьфу…
- Что ты опять ворчишь, зеркальце?
- Де ниче, просто…
- Покажи-ка мне этого царевича.
- Может, не надо?
- Надо, зеркальце, надо. Натуральней он, не натуральней, а я все-таки не кто-нибудь, а принц-консорт! Моя воля – закон! Тем более что царица как раз в отъезде.
Вздохнуло тяжко зеркальце и показало царевича – писаного красавца, молодого, удалого, всего такого, что принцу-консорту аж дыхание сперло. Заорал он не своим голосом, зовя Чернавика.
- Приведи ко мне этого юношу! – говорит. – Хочу с ним… хмм… поближе познакомиться…
А Чернавик прибежал, царевича разыскал, в ноги ему упал:
- Беги, добрый молодец, пока не осрамили тебя страшно!
- Что с тобой, мил человек, отчего паникуешь?
- Заинтересовался тобой сам принц-консорт. К себе тебя требует. А мы-то знаем, что за таким требованием подразумевается. Так что лучше я тебя в дремучую чащу на съедение волкам сведу, чем этому извращенцу иностранному.
И побежал царевич, сломя голову, в самую темную чащу, от отчима ненормального прятаться. Даже невестушку свою королевну Елисею предупредить забыл. А Елисея, хоть и хорошая, и пригожая, умница-разумница да красавица-раскрасавица была, но очень уж ревнивая – огонь девка. Как прослышала она, что царевич пропал, сразу в крик:
- Где он шляется?! С кем?! Ктоооо онаааа!!! На клочки порву! Пущу по закоулочкам! Не скрывайте от меня правды! Я его все равно найду!
Чернавик ей клянется-божится, прогневать боится:
- Даю голову на отсечение, зуб на лечение – в лес царевич сбежал от посягательств на честь молодецкую. Дурного в голове не держал. А какие девки в лесу-то? Кикиморы разве что, бабки-ёжки? С кем ему там утехам предаваться, тебе изменять? Не к чему белениться, вернется твой суженый, как только опасность минует, и царица с курортов солнечных домой прибудет.
Похмурилась Елисея, пять мисок китайских хфарворовых разбила, да притихла – поверила Чернавику.
А тем часом царевич по лесу бродил. Изголодалось тело молодецкое по пирогам да блинам, по ананасам да рябчикам, кушать хочется – мочи нет. Тут видит – стоит терем высокий, ворота резные, в окнах стеклопакеты дорогие, лестницы витые, ручки золотые.
Поднялся царевич на крыльцо, схватился за кольцо, силушки не рассчитал – дверь прям с петлями и сорвал. Зашел в терем, а там чистенько, аккуратненько, и подметено, и наготовлено, красота везде наведена. Кошечка по дому бегает, об царевича ножку трется.
Погладил царевич кошечку, сел на лавку, все, что на столе было, приговорил, не наелся, потому как одни грибы, ягоды да зелень неведомая.
- Тьфу ты, что я коза какая, траву жевать? - сказал.
Мяса на полках поискал, в погребе, в чулане, не нашел ни кусочка. Вздохнул тяжко, прошел в спаленку, скинул сапоги да портянки, упал на одну из семи кроватей, шелковыми покрывалами застеленных и уснул богатырским сном.
Пока спал царевич, воротились домой хозяюшки – семь девиц статных красавиц, в доспехах золоченых за голое тело, все при оружии. Зашумели-загалдели, как девкам и полагается: моды модные обсуждают да мужиков нехороших.
Тут одна носом потянула,
- Чем это, - говорит, - пахнет?
- Никак сдохло у нас что-то?
- Да нет, это, наверное, капуста квашеная пропала, говорила я, на прошлой неделе еще выбросить надо было.
- Ой, гляньте, девочки, кто-то за нашим столом сидел, всю нашу еду заточил!
- И посуду не помыл!
- А натоптал-то как! Грязными сапожищами по белому ковру!
- Смотрите, кафтан свой где попало бросил!
Зашли в спальню, портянки сразу по запаху нашли. Сапоги подобрали. А потом и царевича увидали, как он на кровати развалился.
- Неужели, мужик?
- Мужик! А кто еще?
- И-и-и-и! Мужик! Настоящий! Ура!
- Чур, я за него замуж пойду, как самая старшая!
- Погодь ты, может, ему такие длинные да худые не по нраву. Может он маленькими и пухленькими интересуется.
Заспорили девки, пуще прежнего загалдели. Разбудили царевича.
- Цыц! – прикрикнул тот. – Чего раскричались?! Ишь какие, парня будить. Я, может, от страшной опасности тут спасаюсь, после долгих и тяжких скитаний (целых три часа по лесу бродил) отдыхаю, изголодался весь! А у вас и пожрать нечего, ни окорока копченого, ни осетра моченого.
- Так мы на диете… - молвила одна.
- Так я не на диете! – не растерялся царевич.
Самая на вид крепкая вперед выступила, сестер отодвинула, руки в боки уперла:
- А чего ты тут раскомандовался? Мы - амазонки, женщины независимые, эмансипированные, а при большой твоей наглости и феминистично настроенными стать можем. Думаешь, если мужик, то все перед тобой на задних лапках бегать должны?
- Нет, не думал я, что должны, если мужик. Думал – обязаны просто, потому как царевич.
- А ты царевич? – ахнули девицы.
- Ну а кто ж! Притом не простой, а на свете всех брутальней, мускулистей, сексуальней. А вы меня не накормили, не напоили, спать не уложили – сам поел, сам лег, так они еще и разбудили. Так-то вы именитых гостей из правящей династии принимаете. Шли бы лучше, уток мне, что ли, настреляли.

Пока царевич у семи сестер отъедался, отсыпался, отчим его – принц-консорт совсем затосковал. День и ночь зеркальцу волшебному жалуется:
- Сердце мое пробито стрелой амура.
- Угу, в голубых труселях…
- Нет мне больше никакого покоя. Мысли все о нем да о нем, о нем да о нем…
- Угу, как найдем, как нагнем…
- Что ты там бормочешь, зеркальце?
- Да ничего, просто…
- Как ты думаешь, зеркальце, почему царевич в темный лес убежал? Али не мил я ему?
- Ну… Тебе правду сказать? Или…
- Что говорить, покажи его лучше.
Ну, зеркалу волшебному делать нечего, взяло и показало. А царевич – довольный да разрумянившийся, в окружении семи девиц-красавиц в срамных доспехах на голое тело. Они его мясцом жареным балуют, салфеточками кружевными уста сахарные вытирают. Под ручки белые берут, в хоромы светлые ведут, постель королевскую стелют.
- Ах, он негодяй! – заломил руки принц-консорт. – Ах, кобелина, неблагодарный! Я для него… а он!.. Девок каких-то мне – красавцу писанному предпочел. А я на свете всех милее, всех румяней и белее, между прочим. Женские прелести для него лучше крепкой мужской дружбы! Никакой у него продвинутости! Никакой современности! Темный и забитый! Мужик! Деревенщина! Я ему сердце свое хрустальное вручил, а он его – вдребезги! Так не достанься же ты никому, противный!
Так сказал, черную рясу монашескую надел, капюшон на нос надвинул. В корзинку что-то положил и отправился к терему семи амазонок.
Девицы как раз в лес ушли, дичь для гостя дорогого добывать. А царевич один мается. Ужо и выспался, и наелся, скучно ему стало, выпить хочется. А у амазонок, как на грех, одно винишко легкое, десять градусов от силы – что твой квас. Пьешь его пьешь, ни в одном глазу. У царевича тут душевная скорбь – он по маменьке-спасительнице скучает, отчима-извращенца опасается, еды привычной, домашней хочется, ну и за невестой тоскует немного, - а залечить нечем.
Вдруг глядит он, монах на пне сидит, а в руках у него блестит что-то. Кошка тоже монаха заметила, зашипела, шерсть дыбом встала.
- Эй! – кричит царевич. – Монах! Заходи в терем, за жизнь поговорим.
- Не могу, - молвит в ответ монах. – Тут семь баб обитают, мне – человеку божьему, соблазн великий. Посижу немного, стопочку коньячку приговорю и дальше пойду.
Как услышал царевич про коньяк, сглотнул слюни и пулей из дому выскочил.
- А налей мне, мил человек, чарочку, я тебя закусью на три дня вперед обеспечу.
- Добрый ты, - монах отвечает. – За твою доброту, не чарочку, а всю бутыль отдам. Пей на здоровье!
Так сказал и пропал, как сквозь землю провалился.
Взял царевич бутыль, сел на порог, глядит – любуется – какая прозрачная да пузатая. Кошка вокруг ходит, глаза таращит, хвост дыбит, уши прижимает, говорит что-то по-своему, по-кошачьи:
- Не пей, мяв-мяв-мяв. Паленый, мяв-мяв-мяв, коньяк, мяв-мяв-мяв.
Махнул на нее царевич рукой, глотнул из бутыли раз, глотнул два, до конца приговорил и упал бездыханным.
Воротились домой амазонки, видят – а гость мертвый лежит.
- Напился, скотина! – одна говорит. – Предупреждала нас мама, что все мужики – козлы и пьяницы.
Другая пульс ему проверила.
- Нет никаких признаков жизни. Помер!
- Упился так, что Кондратий хватил… Алкоголик оказался! Это ж надо.
- А мы еще хотели его по древним амазонским традициям грязно использовать для потомства, а потом убить…
- Представляешь, какое потомство-то от алкаша могло получиться!
- А ему сразу не доверяла, а вы: «Царевич! Наследственность хорошая! Гены! На алименты потом подать можно!» Эх вы, амазонки…
Погоревали девицы, потом снесли царевича в пещеру, в хрустальный гроб положили, на семи цепях подвесили. Каждая речь прощальную сказала, в лобик поцеловала. Цветочками-веночками все украсили и ушли восвояси.

А тем временем у королевны Елисеи терпение кончилось, крышу сорвало. Царица возвратилась, а царевича нет, как нет.
- Сколько можно?! – злится невеста, посуду бьет. – Никакой ему веры! Небось, с девками в баньке третью неделю парится! Небось, с распутницами мед, пиво пьет, по усам течет! Небось, блуднИцы вавилонские целой каретой за ним приехали, погрузили и утащили в свою страну-Блудландию!
Не выдержала Елисея, вскочила на коня и отправилась жениха разыскивать. Едет, всех спрашивает, не видали ли они красна молодца, что на свете всех брутальней, мускулистей, сексуальней. Никто не видел. Спрашивает тогда она у солнышка:
- Свет наш солнышко, а ты часом не светило ему? У бесстыдниц на срамных местах не отсвечивало? Не согревало ли жениха моего, когда он плотским утехам предавался с продажными женщинами?
- Да бог с тобой, ненормальная, какие срамные места? Я царевича уже три недели не вижу. Видать, помер он. Небось, сама из ревности и пришибла. Ну, а если и правда предается царевич всяким безобразиям, то ты у месяца лучше спроси - он в плотских утехах поболе моего разбирается.
Обратилась Елисея к месяцу:
- Месяц, месяц, мой дружок, позолоченный рожок!
- Вот только не нужно этих пошлостей. Прямо спрашивай, чего хотела.
- Не видал ли ты жениха моего? Царевича-прекрасного? Может он под покровом ночи с какой-нибудь курвой развлекается? Может, с двумя? Или тремя? Если видел – скажи! Всю правду доложи! А будешь укрывательством заниматься, я и до тебя доберусь!
- Как ты доберешься, сумасшедшая? На ядре что ли прилетишь? Или в «Аполлоне-1»? Никаким я укрывательством не занимаюсь. Не видел я твоего царевича давненько. Может, и в живых его уже нет, а ты все в грехах его всяких-разных обвиняешь. Покаялась бы. Довела мужика…
Зарыдала королевна в голос, запричитала.
- Стала я вдовицей, не успев под венцом побывать! На кого ж ты меня, царевич, покинул!
Жалко стало ее месяцу.
- У ветра спроси, - советует.
Призвала тогда Елисея ветер:
- Фагот, жги сердце, душу, тело, дух, кровь и разум царевича…
- Да нормально ты скажи! – отвечает ей ветер.
- Царевича не видел?
- Видел. В гробу я его видел.
- Ну, зачем ты так!
- Буквально. В гробу. – И рассказал ей все, как было. – Жил твой царевич у семи амазонок, а потом коньяком паленым отравился и помер. Сходи к нему на могилку, может, полегчает.
Пришла Елисея на гору, а в горе нора, а в норе гроб весит на цепях, и в гробу жених ее лежит. Как живой.
Заплакала горько Елисея.
- Дура, я дура, не ценила, что имела, а теперь потеряла тебя в рассвете сил. Где еще такого, как ты – всех брутальней, сексуальней, найду?
Горевала, горевала, а потом вспомнила, что ветер говорил, как жил царевич у семи амазонок. Приревновала, психанула и разбила хрустальный гроб к чертовой бабушке. Разлетелись осколки, царевич оземь шлепнулся и ожил.
- Как же долго я спал! – говорит царевич.
- С кем спал?! Когда?! Кто они?!
- О! Невеста моя! Елисея! – обрадовался царевич. – Ты меня спасла! А я верен тебе был! Ни на одну амазонку не позарился (боялся очень, что прибьешь).
Поверила ему невеста, обнялись они крепко и отправились домой рука об руку.

Пришли во дворец, их царица хлебом-солью встречает. Народ радостью великой радуется. Чернавик до неба подпрыгивает.
А принц-консорт? – вы спросите. Как узнала царица про его дела, развелась с ним и выслала этого извращенца за пределы Тридесятого государства. Вышла потом замуж за хорошего правильного мужика, и было ей счастье.
Через пару дней и свадебку пышную сыграли для царевича и королевны Елисеи. Пир на весь мир устроили. Я там был, мед, пиво пил, по усам не текло, потому что бреюсь регулярно.

Владислав Скрипач

 

[Floret]

В этот раз маньяку Феофилу попался трудный мальчик. Мальчик не хотел ничего, откровенно смеялся в лицо Феофилу и не хотел уходить со двора.
- У меня игровая приставка там есть... Плейстэйшн. - нудил Феофил
- Сходи поиграй, раз есть. В супер-марио. - смеялся мальчик - Не буду я с таким старьем играть.
- Конфеты там разные есть. Много. Драже. И шоколадные. И леденцы. - не сдавался Феофил.
- За зубы не боишься? - смеялся мальчик - Ты ж и мяса в дом купи. Котлеток всяких, вырезку..
- Велосипед! - выдохнул Феофил.
- Какой! - выдохнул мальчик
- Минск! Большой! - попытался ошеломить Феофил
- Лох! - не ошеломился мальчик и продолжил смеяться - У меня - Унивега Альпина. Карбон.
- Телевизор и мультики! - сменил направление Феофил
- Не позорься. - отрезал мальчик.
- Ну ты скажи, скажи... Чего у тебя нет? - сменил тактику Феофил - У меня дома это есть.
- Все у меня есть, все. - вновь засмеялся мальчик - А если нет - будет.
- Прям все-все? - не поверил Феофил.
- Все-все. - заверил мальчик - У меня Тварь есть.
- Как тебе не стыдно! - возмутился Феофил - Твоя мама знает какие ты слова говоришь?
- Не твое дело. - отрезал мальчик - Тварь - она и есть Тварь. Как ее еще называть?

- Фу! Какой ты плохой! - поцыкал зубом Феофил - Уйду я от тебя. Мороженого поем.
- Хочешь мороженого? - безо всяко надежды забросил маньяк удочку в последний раз.
- Мороженого... - протянул мальчик - Мороженого хорошо бы...
- Так пошли! - засуетился Феофил - Вот там есть.. За углом прямо.
- Не надо никуда идти. - сказал мальчик - Сейчас мороженое будет здесь.
- Прилетит к нам волшебник? - снисходительно захихикал Феофил - В голубом вертолете?
- Тварь принесет. Говорю же - Тварь у меня есть. - объяснил мальчик.
- И где она? - не понял Феофил.
- Не знаю. - пожал плечами мальчик - Сейчас позову.
Мальчик достал из кармана свисток и подул в него. Свиста не последовало.
- Не работает твой свисток. - сказал Феофил - Я могу дома его починить, кстати.
- Работает. - ответил мальчик - Просто свиста не слышно.
- И где твоя Тварь? - скептично спросил Феофил.
- За спиной у тебя. - ответил мальчик - Только не ори, пожалуйста.
Феофил вдруг почувствовал, что кто-то дышит ему в спину. По рукам и ногам с топотом пробежалось две дивизии специально выученных беговых мурашек. Медленно, на ватных ногах он обернулся и...
Это действительно была Тварь. Что-то аморфное, изначально мерзкое смотрело на Феофила парой десятков глаз и.. И Феофил закричал.
- Говорю же, не ори! - сказал мальчик и похлопал Тварь по одному из бугорков вокруг морды, которая занимала добрую половину поверхности Твари - Она добрая.
Феофил захлопнул рот и, содрогаясь от отвращения смотрел как Тварь прихрюкивает и пытается лизнуть руку мальчика фиолетовым пучком языков.
- Ну все, все.. - осадил мальчик Тварь - Мороженого принесешь? Мне Гранд Опуленс Санда как обычно.
- Ты какое будешь? - спросил мальчик у Феофила.
- П.. Пломбир. - прозаикался Феофил, которому совсем не хотелось мороженого.
- Я ж говорю - лох. - сурово отозвался мальчик - И ему пломбира. И быстро.
Феофилу очень захотелось закричать, при виде того как послойно исчезает тварь. И пока не исчез дергающийся фиолетовый пучок языков, Феофил был занят борьбой с желанием заорать и убежать со двора.
- Успокойся, а. - спокойно сказал мальчик - Ушла она. Минут через пять придет.
- Кто это, а? - дрожащим голосом спросил Феофил.
- Тварь это. - пояснил мальчик.
- Я понял. Я спрашиваю - кто это? В смысле - животное или растение?
- А я знаю? - пожал плечами мальчик - Животное вроде. Хотя, конечно, может и растение. Просто животным прикидывается. А какая разница, а?
- Ну.. Я не знаю.. - разницы в принципе не было никакой - Может и гриб вообще. Или микроб большой. С фиолетовыми языками. И... А сколько у нее зубов вообще? Мне показалось - много очень..
- Не знаю. Рядов 15, наверное. - ответил мальчик - И те,что снаружи - тоже зубы, кстати. Она двусторонняяя.
- А? - не понял Феофил - Как двусторонняя?
- Вот так. Я как-то видел как она вывернулась. Из пасти так - оооп и полезло. Хлоп и такая же. Только не розовая с фиолетовыми языками, а фиолетовая с розовыми. Вот вернется - попрошу ее показать.
- Не... Не надо. - сдержал рвотные позывы Феофил, обладающий хорошей фантазией - А откуда она?
- А я знаю? Шел себе, смотрю - свисток. Свистнул - она и появилась. Ух я и орал тогда...
- Представляю. - понимающе кивнул Феофил - И что?
- И ничего. Желания выполняет.
- А как ты догадался, что выполняет?
- Она сама сказала.
- Так она еще и говорит? - удивился Феофил.
- Ага. Хриипло так. Страшно. - ответил мальчик - Я попросил, чтоб молчала при мне. Боюсь очень.
- Джин! - осенило Феофила.
- Неа. Джин как облако ваты выглядит. - возразил мальчик.
- А ты откуда знаешь? У тебя и джин есть?
- Неа. Мне Тварь сказала. Я ей верю. Она мне не врет. И слушается меня.
- Почему? - задал Феофил совсем уж глупый вопрос.
- У меня ж свисток. - хмыкнул мальчик.
- А покажи - что за свисток? - попросил Феофил.
- Вот. - мальчишка протянул на ладони обычный пластмассовый свисток - На посмотри.
Феофил взял свисток в руку. Свисток ничем не отличался от своих собратьев, которые продавались в любом спортмагазине. И вдруг Феофил понял, что это самый великий в его жизни шанс. Он крепко зажал свисток в руке и побежал со двора. Феофил мчался по улицам, ловко проскакивая между шарахающимися от него прохожими. Он бежал, а в висках его стучало «Мое!! Все мое!!!». Задыхаясь он добежал до своей квартиры, запер двери и свистнул в свисток.
- Да ты спринтер. - раздалось за спиной низкое и страшное рычание - Такую дистанцию за 15 минут - это сильно.
Феофил мысленно приготовился, повернулся и все равно заорал.
- Чего орешь, дурак? - спросила Тварь - Мороженое возьми вот. И ешь.
- Где? - спросил Феофил.
- Под ноги смотри. - рыкнула Тварь.
У ног действительно стоял стаканчик пломбира. Феофил взял мороженое, лизнул его и затараторил:
- Значит так. Мне сейчас надо...
- Тебе сейчас надо доесть пломбир. - сказал Тварь.
- Ты меня слушай! - прикрикнул Феофил - Перво-наперво мне надо..
- Доесть мороженое! - рыкнула тварь так, что Феофил аж присел от страха.
- Ну хорошо, хорошо... - начал откусывать большими кусками мороженое Феофил - А потом, когда я доем...
- А потом у тебя нету. - вроде даже как-то сочувственно прорычала Тварь - Никакого потом. Есть, но очень короткое и незавидное.
- Ты должна меня слушать! - перестал есть мороженое Феофил.
- Кто тебе сказал? - рычание получилось каким-то мирным и даже усталым.
- Я.. Я.. А его ты почему слушала? А? Пацана-то? - взвизгнул Феофил.
- Нравится он мне - вот и слушаю. - сказала Тварь - Ты мороженое ешь. А то оно все равно растает и все начнется. А так - хоть мороженого поешь.
- А я? - всхлипнул Феофил
- А ты не нравишься. У детей свистки воруешь. - сказала Тварь - Доедай - мало осталось уже.
- Я.... Я... У меня свисток!! - закричал Феофил и запихал остаток мороженого в рот.
- Можешь свистнуть на прощанье! - придвинулась Тварь к Феофилу.
И кричащий Феофил в последний момент понял, что Тварь сейчас будет выворачиваться вокруг него.

Домовёнок Кузя

 

[Floret]

Красная Шапочка в исполнении разных авторов.

Ричард Бах

— Я чайка! — сказал Волк.
— Это иллюзия, — ответила Красная Шапочка.

Под крылом с размахом 10,17 «Сессны-152» с горизонтальным четырехцилиндровым двигателем Lycoming O-235-L2C объёмом 3.8 л. и мощностью 1 × 110 л.с. при 2550 об/мин проносились синие верхушки волшебного леса. Самолет приземлился у домика на опушке, сложенного из белого камня.

— Ты видишь домик? — спросила Красная Шапочка, хитро улыбнувшись.
— Мы сами притягиваем в свою жизнь домики и бабушек, — вздохнул Волк.

Харуки Мураками

Когда я проснулся, Красная Шапочка еще спала. Я выкурил семь сигарет подряд и отправился на кухню, где начал готовить лапшу. Я готовлю лапшу всегда очень тщательно, и не люблю, когда меня что-то отвлекает от этого процесса. По радио передавали Пинк Флойд. Когда я заправлял лапшу соусом, в дверь раздался звонок. Я подошел к двери, заглянув по пути в комнату. Красная Шапочка еще спала. Я полюбовался ее ушами, одно ухо было подсвечено утренним солнцем. Я в жизни не видел таких ушей... Открыв дверь, я увидел Волка. На память сразу пришла Овца...

Владимир Маяковский

Если,
товарищ,
надел ты
шапочку,
красную
шапочку
мясом
наверх -
смело иди:
тебе всё уже
по ***
смело иди,
никого
не боись
крепче сожми
пирожки
для бабушки,
выгрызи
волка
сытную
жизнь!

Ги Де Мопассан

Волк ее встретил. Он осмотрел ее тем особенным взглядом, который опытный парижский развратник бросает на провинциальную кокетку, которая все еще старается выдать себя за невинную. Но он верит в ее невинность не более ее самой и будто видит уже, как она раздевается, как ее юбки падают одна за другой и она остается только в рубахе, под которой очерчиваются сладостные формы ее тела.

Виктор Гюго

Красная Шапочка задрожала. Она была одна. Она была одна, как иголка в пустыне, как песчинка среди звезд, как гладиатор среди ядовитых змей, как сомнабула в печке...

Джек Лондон

Но она была достойной дочерью своей расы; в ее жилах текла сильная кровь белых покорителей Севера. Поэтому, и не моргнув глазом, она бросилась на волка, нанесла ему сокрушительный удар и сразу же подкрепила его одним классическим апперкотом. Волк в страхе побежал. Она смотрела ему вслед, улыбаясь своей очаровательной женской улыбкой.

Габриэль Гарсиа Маркес

Пройдет много лет, и Волк, стоя у стены в ожидании расстрела, вспомнит тот далекий вечер когда Бабушка съела столько мышьяка с тортом, сколько хватило бы, чтобы истребить уйму крыс. Но она как ни в чем не бывало терзала рояль и пела до полуночи. Через две недели Волк и Красная Шапочка попытались взорвать шатер несносной старухи. Они с замиранием сердца смотрели, как по шнуру к детонатору полз синий огонек. Они оба заткнули уши, но зря, потому что не было никакого грохота. Когда Красная Шапочка осмелилась войти внутрь, в надежде обнаружить мертвую Бабушку, она увидела, что жизни в ней хоть отбавляй: старуха в изорванной клочьями рубахе и обгорелом парике носилась туда-сюда, забивая огонь одеялом.

Эдгар По

На опушке старого, мрачного, обвитого в таинственно-жесткую вуаль леса, над которым носились темные облака зловещих испарений и будто слышался фатальный звук оков, в мистическом ужасе жила Красная Шапочка.

Уильям Шекспир

Съесть или не съесть, вот в чем вопрос?

Патрик Зюскинд

Запах Волка был омерзителен. Он пах, как пахнет каморка дубильщика, в которой разлагались трупы. От его грязной, серой шкуры, исходил непередаваемый запах мертвечины, сладко-горький, вызывавшей тошноту и омерзение. Сам Волк не чувствовал этого, он был полностью сосредоточен, он любовался Красной Шапочкой. Она пахла фиалкой на рассвете, тем непередаваемым запахом, который бывает у цветов лишь за пару минут до рассвета, когда еще бутон не полностью раскрылся.

Редьярд Киплинг

— Мы с тобой одной крови! — крикнула Красная Шапочка вслед волку. — Доброй охоты!

Оноре де Бальзак

Волк достиг домика бабушки и постучал в дверь. Эта дверь была сделана в середине 17 века неизвестным мастером. Он вырезал ее из модного в то время канадского дуба, придал ей классическую форму и повесил ее на железные петли, которые в свое время, может быть, и были хороши, но ужасно сейчас скрипели. На двери не было никаких орнаментов и узоров, только в правом нижнем углу виднелась одна царапина, о которой говорили, что ее сделал собственной шпорой Селестен де Шавард — фаворит Марии Антуанетты и двоюродный брат по материнской линии бабушкиного дедушки Красной Шапочки. В остальном же дверь была обыкновенной, и поэтому не следует останавливаться на ней более подробно.

Эрих Мария Ремарк

Иди ко мне, — сказал Волк.
Красная Шапочка налила две рюмки коньяку и села к нему на кровать. Они вдыхали знакомый аромат коньяка. В этом коньяке была тоска и усталость — тоска и усталость гаснущих сумерек. Коньяк был самой жизнью.
— Конечно, — сказала она. — Нам не на что надеяться. У меня нет будущего. Волк молчал. Он был с ней согласен.

 

[Floret]

Цветочек Аленький

Жил-был купец, да было у него три сына. Все – красавцы писанные, а младший – так и вовсе секс-символ: волос кудрявый, голос бравый, борода густая, в плечах сажень косая, а ростом так вышел – хоть птиц с неба хватай. Только вот одна беда - не было у него торговой хватки, а без энтого добра купеческому сыну никак. Братья соображают: то ту, то там подторговывают, старший так и грязь с дороги продаст, средний – зимой снег сбудет. А младшего - простой крестьянин вокруг пальца обведет, до нитки оберёт. Бывало, поставит его отец в лавке торговать, глядь, а он уже по доброте своей да по дурости тому скидку сделал, тому в долг дал, а иному и бесплатно товар вручил. За такие дела бил его купец крепко, а братья Дурбéлом обзывали, кратко Бéлом. Так и прилепилось за ним имечко.
Вот собрался как-то купец за тридевять земель за товарами. Собрал сыновей и спрашивает:
- Сыночки мои любимые, каких вам гостинцев привезти?
- Привези мне, батя, - старший говорит, - такие весы, чтоб всегда в мою пользу показывали.
- Трудно будет такие достать, но штука, что говорить, полезная и быстро окупаемая. Привезу.
- А мне, - средний молвил, - зеркало добудь такое, чтоб глянул в него, а оно тебе уже всю прибыль от продаж подсчитало.
- Ой, не знаю, где найти это диво, может китайцы делают? Ну да технологии всегда торговлю двигали, так что придется доставать. А тебе что, Белушка привезти?
- А мне ничего не надо, - младшóй отвечает. – Разве что цвяточек аленькой.
Расхохотались братья, за животы хватаются, а отец – за сердце:
- Чаво?! Какой-такой тебе цвяточек?! Ты ж купеческий сын! А не какой-нибудь!.. Что ж ты, сыночек, цветочки-то так любишь? Обеспокоился я о твоей, так сказать, ориентации… Может тебе коня? Али меч точеный? А хошь, сапоги новые справлю? Как выйдешь в новых сапогах – так девки все и попадают…
- Ничего мне не нужно, только цвяточек аленькой!
- Жениться тебе нужно, сынок!
- А без цвяточка жениться не буду! Вот что хошь со мной делай!
А что тут сделаешь? Решил купец, что поймает младшего на слове, как привезет цветочек – сразу под венец. А уж жену-то он ему выберет!

Собрался купец и поехал, старшим сыновьям быстро нашел что просили, а вот Белушке – все никак. Ну перестали садоводы аленькие цветочки разводить, и все тут. А ведь не привезет это чудо флористики – пропадет сыночек без женской-то хозяйственной руки.
И вот оказался несчастный отец в дальней сторонке, куда еще никогда не хаживал. Люди тут странные, дома - дивные, а растения – так и вовсе чуднЫе. «Где ж еще этому цвяточку аленькому, будь он неладен, произрастать, как не здесь?!» - подумалось купцу. И принялся он разыскивать, у всякого спрашивать. Никто знать не знает. Каких только цветочков ему не предлагали: и голубую розу, и черный тюльпан, и цветик-семицветик, да все не то пальто. И вот уже отчаялся купец найти что-то путнее, хотел по приезду домой какую-нибудь ромашку в аленький перекрасить, но случилось с ним несчастье – заблудился в чужом краю. Куда конь занес, неведомо.
Забрел купец в богатый замок на отшибе. Внутри все золотом-серебром отделано, мебель – красное дерево, по полу ковры персидские, на стенах картины с голыми девицами, вокруг замка сад – конца-краю не видать. А хозяев нет, да и слуг не сыщешь, ни одного, даже самого плохонького. Ходил-бродил купец, звал-орал, глотку порвал, не дозвался, проголодался. Глядь – а перед ним стол с яствами разномастными.
Наелся купец-накушался, на диванах мягких повалялся, картинок диковинных, что на противоположной стенке мельтешили, насмотрелся. И решил, что в гостях хорошо, а дома – бизнес ждет. Пошел прямиком через сад, идет, а диковинные цветы в лицо лезут, по земле стелются. А в средине сада за кованым заборчиком – он самый – цвяточек аленькой! Так и манит…
Потянулся купец за цветочком, только дотронулся – тут громы загремели, молнии засверкали. И как из-под земли Чудище перед ним явилось.
- Ты! – рычит Чудище, слюной брызжет, - Проходимец неблагодарный! За счет заведения поел, поспал – и добро мое расхищать?! Не для тебя сей цветочек цвел! Сначала женись на мне, а потому уж цветочек срывай!
Онемел купец. И от страха, и… от неожиданности конечно. Часто ему слова такие говорили, особенно по молодости, но чтоб Чудище неведомое…
- Э-э-э… Ну… хм… - отвечает он, оклемавшись маленько – Как?..
- Как цветочки рвать – знаешь! А как жениться – в отступную?
- Так я ж еще не сорвал…
- Намерение – вот главное! Женись, кому говорю!
- Прости меня, Чудище, не могу я… Женат я. – Опыт-то у купца богатый был. Не впервой в чужих краях с претензиями женщины столкнулся. Да и какой торговец врать не обучен?
- Ну коль сам не можешь, сына пришли! А не то… не то… Снесу тебе голову к чертям собачим, за то что альпийскую горку вытоптал!

Дало Чудище купцу кольцо волшебное.
- На палец, - говорит, - надень, и отправит оно тебя домой, но как никто взамен тебя не вернется – помрешь страшной смертью! Это я тебе, как женщина, обещаю!

Надел купец колечко, летит через межпространственный портал, да думу тяжкую думает – кого ж из сыновей к Чудищу отправить. «Старшой – торгаш от Бога, ему бизнес отцовский передавать. Средний – торгаш от черта, без его хитрости станет дело. А вот младший по жизни не пристроенный. А тут случай такой подвернулся. А что, Чудище – женщина богатая, обеспеченная. А что страшная?.. Оно всякое в жизни бывает. Может уродилась такой, а может ела после шести. Потерпит Белушка Если красота требует жертв, то благосостояние – жертвищ!»

- Нашел я тебе, Белушка, невесту! – обрадовал купец сына. – Богатую. Из дальней стороны.
- А цвяточек аленькой? – братья, аки кони ржут. – Он же без цвяточка не женится. Не завянет, Белушка, твой цвяточек, пока до невесты-то доберешься? Не усохнет?
- Молчать, охламоны! Вот тебе, Белушка, колечко, - отец продолжает, - Надевай на палец – и дуй к невесте, пока не передумала. Там тебя и цветочек твой ждет. Прямо в саду! Хошь – рви, хошь – любуйся.
Белушка, подвоха не заметил, как кольцо на палец примерял, так его в портал и затянуло, только и унес из отеческого дому, что штаны да рубаху.

Стоит посреди чудного замка, ногой шаркает, стесняется. Вдруг перед ним стол появился, а на столе: поросята жареные, цыплята копченые, форель фарширована, вина заморские… и то, и это. Бел и названий-то таких не знает. Съедобное оно, али отравить хотят?
Тут на стене буквы проявились, русским языком написано: «Отведай, гость дорогой, угощения!» Откусил молодец кусочек каравая, оторвал ножку фазана, корочку поросенка попробовал – не помер. И давай все со стола сметать. А аппетит у Беля - слава Богу! Через час ничего, кроме косточек да посуды, не осталось.
Снова буквы на стене: «Устал, добрый молодец? Тогда добро пожаловать в палаты!» и стрелочки зеленые мигают.
Пошел Бел по стрелочкам в палату белокаменную, улегся на перину пуховую и уснул. А как пробило полночь, озарилась его комната бледным светом. Музыка такая тягучая да сладкая, аки мед, заиграла. Замерцали, задвигались на стенах срамные картинки. Проснулся Бел, одеяло до подбородка натянул, глаза вытаращил, и совестно, и интересно – не видал он таких бесстыдных чудес.
Тут двери палаты отворяются, и выходит к нему красна девица, коса до пояса, а окромя косы ничем не прикрытая. Прыг к нему в кровать и ластится, что твоя кошка. Обалдел Бел, аленький стал, словно цветочек.

- Как можно?! – говорит. – Не венчаны-то!
Вскочил с кровати – и стрекача. Как был в одних портках. На кухне под столом спрятался. Быстро красна девица его отыскала.
- Куда же ты от меня убегаешь, гость мой любезный? – медовым голосом говорит, сама изгибается.
Выскочил Бел из-под стола, в саду укрылся. Но и там его нашла.
- Отчего же ты прячешься? – спрашивает, срамными местами отсвечивает.
- Не так я воспитан! – Белушка отзывается и дальше бежит, что тот заяц от лисы.
Забежал по случайности на полянку, а на ней цветочек аленький цветет – в темноте так и сияет. Тут и девица.
- Сорви же… Сорви скорей мой цветочек…- ручки белые к нему протягивает, уста сахарные раскрывает.
Распустила косу, тряхнула волосами золотыми. Раскрыл Бел рот, глаз отвезти не может от такой красоты. Тут уж и скромность природная и воспитание розговое позабылись.
…А дальше, как в бреду, не помнит ничего… Ни как траву мял. Ни как цветочек рвал. Ни как потом с крыши замка орал: «О-хо-хо! Ты - мой цвяточек, никому тебя не отдам!».
Утром проснулся в кровати, рядом на подушке цветочек аленький, а красной девицы нет. Как не звал, как не искал – не появилась. Снова стол волшебный его накормил, напоил. Бел по замку побродил, по саду погулял… Грусть-тоска одному.
В следующую полночь снова картинки ожили, музыка заиграла и девица явилась. Ночь миловались-любились, а на утро ее и след простыл.
Так они и жили: ночью вместе – днем Бел один, как сыч.
Тем часом соскучился он по отцу и братьям. Никто подзатыльников не дает, никто не обзывает, никто работой не грузит, ну разве ж в такой ситуации грусть-печаль не возьмет? Стал он стенам на судьбину свою жаловаться. Бел давно смекнул, тут все дела через стенку решаются. Она ему и совет даст, и дорогу укажет всякими стрелочками да указателями, и приятного аппетита пожелает, не говоря уже о развлекательных передачах. Да здесь и поговорить больше, как со стеной, не с кем...
Ну стена, как всегда, откликнулась и родных ему показала.
Братья как раз в гостиной спорили, кто больше за день заработал. Увидали, что дом засветился, испугались, крестятся.
- Гляди! – кричит средний, - До чего волшебство дошло! Дурбела нашего по стенке показывают!
Прибежал купец. Долго диву дивились, потом угомонились. Сели напротив в рядок на лавке.
- Как тебе там живется, Белушка? – отец спрашивает.
Бел вздохнул тяжко:
- Утром встаю, ем. В баньку иду, омовения принимаю в клокочущем бассейне. Отобедаю. Вин заморские попью, сырами пропавшими закушу… На стенке пишут, что то – благородна плесень… - тоскливым голосом говорит Бель, ведь каждому понятно, что скука смертная тут у него, - Опосля фрукты там всякие, мармелады, шоколады, пирожные. Потом танцы по стенке смотрю, как девки краснощеки попами крутят. По саду гуляю, голубей гоняю, павлинов пинаю. А там и ужин созрел… Надоели эти блюда заморские… так картошечки хочется!..
Братья рты пораскрывали, слушают.
- А что это у тебя там, за спиной? – старший пальцем показывает. – Никак шкаф золоченый, не меньше тысячи серебром стоит!
- А это что? – средний щурится. – Никак картина знаменитая, маслом писана! За такую полтыщи золотом дают!
- А невеста твоя как? – осторожненько так купец интересуется, сам знает, что Чудище сыну родному сосватал.
- А невеста хороша, батя… Глазища огромные, что два озера, уста сахарные, волосы – чистое золото, кожа бархатна, а уж как в делах постел… Хм… В общем, что надо невеста. Да вот только…
- Что? – купец на лавке ерзает.
- Только… того… Позови на следующий раз попа. А то нехорошо как-то, что я того… не венчаный с невестою живу… Пущай грехи мне отпустит…
Удивился купец:
- А Чудище где?
- Какое-такое Чудище? Сроду чудищ не видал.
Тут братья в себя пришли, на отца накинулись:
- Как это понимать, родитель ты наш? Говорил, что младшóй в великую жертву себя принес, чтобы семейный капитал увеличить. Что он так с Чудищем под одним одеялом ночи коротает. Неизвестно, живой ли еще, или сожрали его. А он как сыр в масле катается! С жиру бесится – попа зовет. Почему это ты ему предпочтение отдал? Требуем, чтоб ты немедля нас к этому «чудищу», так сказать, отправил!
Тут же братья в дорогу засобирались, коней оседлали.
- Уж если Дурбел справился, то мы эту красну девицу в два счета уговорим. Выйдет за кого-то из нас. И будет у нас и состояние и жена-красавица.

Тем часом Бел переживал очень. Кусок в горло не лезет. А вдруг и правда, невестушка его кого-то из братьев ему предпочтет. Как пришла она к нему в следующую ночку, он до утра не спал, а к утру ухватил ее за косу и не дает уйти.
- Будь со мной и днем, говорит! Жених я тебе, или не жених!
Невеста плачет, просится, а он не пускает.
Как солнце взошло, стала она светиться, шерстью обросла, зубы показала, хвостом обзавелась.
- Понимаешь, Белушка, я же заколдованная. Ночью – красна девица. А при свете дня – Чудище ужасное.
Бел плечами пожимает:
- Да главное чтобы не наоборот. А то знаю я одного кузнеца, у него жена днем красавица, а ночью на лицо сметаны намажет, на глаза огурцы положит, он и в кровать с ней боится идти.
- И что, я тебе вовсе не противна? Отвращение не вызываю?
- Да какое отвращение? Облегчение одно! Вот приедут братья, глянут на тебя – и по домам! А была бы ты днем такой, как ночью – волнуйся тут на каждом шагу, ревнуй тебя постоянно к каждому столбу. Не-е, так оно лучше, как не крути.
Рассмеялась Чудище, обрадовалась.
- Чудной ты, Бел! – говорит.

А через пару месяцев братья к ним прибыли, а за ними отец подтянулся, попа привез – вдруг кого венчать понадобиться. Официально оформленные отношения – залог стабильного семейного благосостояния.
Вышли Бел с Чудищем их встречать. Чудище улыбается, клыками сверкает, хвостом машет. Братья тут перекрестились и в обморок попадали. Ни шкафов золоченых ни картин маслом, ни прочего имущества не захотели.
- Сам на такой женись… - говорят.
Поп быстренько Бела с невестой его обвенчал. Пока венчал, три раза крест ронял, пять раз – кадило. А потом со стола волшебного откушал, от вин заморских отпил, и страх позабыл.
Разъехались гости, и зажили Бел с женой счастливо душа в душу. Через какое-то время она и в Чудище превращаться перестала, может расколдовалась, а может фон гормональный нормализовался. Ведь когда муж рядом хороший, то и Чудищем становиться – нет никакой надобности.

Автор: Владислав Скрипач

 

[brisk]

Красная Шапочка в исполнении разных авторов.

Эрих Мария Ремарк

Иди ко мне, — сказал Волк.
Красная Шапочка налила две рюмки коньяку и села к нему на кровать. Они вдыхали знакомый аромат коньяка. В этом коньяке была тоска и усталость — тоска и усталость гаснущих сумерек. Коньяк был самой жизнью.
— Конечно, — сказала она. — Нам не на что надеяться. У меня нет будущего. Волк молчал. Он был с ней согласен.

Косяк однако... У Ремарк красной нитью в произведениях не коньяк, а кальвадос идет )))

 

[GMX]

Наткнулся в дебрях ВК (организация запрещенная в/на Украине) на одного парня из очень южного региона нашей необъятной, который пишет просто шедевральные вещи.

"Вышел на улицу. В более - менее сносном настроении. Решил понаслаждаться началом весны. Но не тут-то было.. Мимо прошла, вернее проплыла девица.И бросила на меня оценивающий взгляд. Недовольно фыркнула, чуть ли не плюнула в рожу. А сама.. Губы, словно отъебашенные пчёлами, причём пчёлами - мутантами. Какого-то хуя ещё и намазанные густым слоем помады. В узких штанах, подчёркивающих не красоту фигуры, а свиноляхи. Ещё свисающие бока, хомячьи щёки и низкопосаженная жопа. Обутая в какие-то утюги, она двигалась на полусогнутых коротеньких ножках. Распиздец, откровенно говоря. Но уверенная в своей невзъебенной прекрасности, этакий парадокс, товарищи. А парадоксы меня всегда пугали. И всегда, во время испуга, появлялся бес Ахшарик. Вот и тогда он удобно устроился на плече и сказал, покачав рогатой головой:
- Вот это, конечно же, дорогой мой друг, ебануться и без шансов. Посмотри, какая напыщенная уёбина.
Когда Ахшарик начинал материться, всегда появлялся ангел Боря. Устроился на другом плече и тоже покачал головой..
- О, здрасте нахуй - сказал Ахшарик.
- Не такая уж она и уёбина, как ты выразился - ответил Боря.
- Ты там чё у себя в раю, в глаза долбишься??
- Прекратите, без вас тошно - вклинился я.
Она резко остановилась и упёрла руки в свои жирные бока.
- Это ты кому??
- Молчи, пусть идёт с миром - потребовал Боря. - А мы пойдём смотреть на лебедей и успокаиваться.
- Нихуяшечки! - вскрикнул Ахшарик. - Какие с миром, какие лебеди?! Лебеди - хуебеди! Минимум подсрачник! А то и два! Пиздани ей и пошли под мост, там скоро бухать начнут.
Меня стали терзать сомнения.. Предложение Бори было заманчивым.. Парк, лебеди, успокоение.. Но и Ахшарик заинтересовал.. А она стояла и смотрела на меня своими злыми поросячьими глазками.
- Кому ты это сказал??
- У неё ещё и голос мерзопакостный - не унимался Ахшарик.
- Нормальный у неё голос - сказал Боря.
- Да заткнитесь нахуй! - не выдержал я.
Несколько секунд она молчала, подёргивая своей гигантской нижней губой. Затем стала кричать:
- Ты с кем так разговариваешь, тебя сейчас похоронят прямо тут, скотина!
Тут случилось нечто странное..
- Я был не прав. Ёбни ей подсрачник - сказал ангел Боря.
- Ничё себе - удивился Ахшарик.
..Нога, будто подчиняясь неведомой силе, вылетела сама по себе и нанесла девице хлёсткий, мощный, словом практически шедевральный подсракон.. Ахшарик аплодировал стоя, давя на плечо копытами. Боря аплодировал не только руками, но и крыльями. Все были более чем довольны, особенно я. Настроение стало восхитительно замечательным. В голове зазвучала приятная музыка, Ахшарик затянул песню, Боря начал отбивать ритм. А она стояла в таком диком непонимании происходящего, что у неё вздулись вены на голове. Хомячьи щёки покраснели, в глазах навернулись слёзы.
- Ээээх, рожа недовольная, пшла нах! - вскрикнул Боря. А я повторил вслух и пошёл с ними в парк. Ибо нехуй(("

 

[GMX]

1.Обратились ко мне власти с официальным письмом.
"Многоуважаемый Олежек, да хранит небо ваше умопомрачительное великолепие. Очень надеемся, что великодушие, коим вы славились во все времена, поспособствует тому, что вы простите нам то, что посмели потревожить вас. Но не потревожь мы вас сейчас,случится ужасное. Дело в том, что на всех нас движется чудовищная угроза в лице инопланетных и, судя по сигналам, полученным нашими учёными, крайне агрессивных существ. Просим, а вернее умоляем вас, принять меры. Только ваши супер силы спасут человечество от кошмарной гибели Прилагаем аудиозапись сигнала."

"Хм, а эти чертяки грамотно пишут, а я думал что там сплошные долбоёбы" - мелькнуло в голове, пока я включал запись. Включив, я услышал следующее:
- Мы летим к вам, ебучие двуногие ушлёпки. Скоро долетим, каждому по анальному зонду гарантируем. Шлюхам и пидармотам по два. И три персонально вашему певцу Егору Криду. Это личный каприз нашего божественного лидера, Бориса Ольговича Бздлюнского.
"А не охуели ли вы" - подумал я, бросив взгляд на Егора Крида, который принёс и вручил мне письмо дрожащими руками.
- Что, Егорка, страшно тебе? - съехидничал я.
- Очень страшно, Олежек Аланович. Смотрите, у меня мокрые штанцы.
- Ну а о чём ты думал, когда всех мучил своими шлягерами хуиными? Вон аж до других миров довыёбывался, жопа с ушами. И не смей при мне обсыкаться.
Егор Крид задёргал губой и заплакал. Мне стало немного жаль певца, но в голове заиграла его песня, а по телевизору показали, как он советует девкам чем лечить прыщи на рожах. Жалость улетучилась, я выгнал его и стал обзванивать своих знакомых с суперсилами, дабы собрать команду и дать отпор охуевшим.

2. Первым в моём списке супергероев был Пашка, известный под псевдонимом Человек - Летучая Чушь. Он мог подлетать к врагам и нести такую дикую и мрачную чушь, что у врагов лопались головы. Спасти себя от этой парящей по воздуху бестии они никак не могли.
Вторым, кого я позвал в команду, был Амурхан, он же Человек-Трамал. Свои суперспобности он получил в раннем детстве. Его мать была провизором в аптеке, как-то маленький Амурханчик пришёл к ней на работу, нашёл коробку с трамалом, стал с ним играть и доигрался.. Несколько недель пролежал в коме, а когда вышел, стал супергероем. Амурхан мог пускать из глаз лучи, которые, при попадании во врагов, вызывали у них сильнейшее наркотическое опьянение и сопровождающий его кожный зуд. Такой силы, что враги расчёсывали себя до отверстий и умирали от кровопотери.
Следующим был ближайший друг Человека - Трамала, Капитан Турхана, в быту - Захар Нафтик. У него был удивительно продуктивный тактический ум. Ещё он мог сидеть в засадах месяцами, причём на корточках. Врагов он никогда не убивал. Он их технично грузил на деньги, которые шли на благие дела. К своим неполным 30ти, Капитан Турхана построил несколько детских садов, два храма и отремонтировал несколько больниц. ещё он воздвиг 12 тиров, нахуй никому не нужных, но всё же..
Далее по списку следовали братья Хугаевы. Одного называли Человек - Таук, второго - Человек - Папук. Первый материализовывал из воздуха тауки и это бывали самые мерзкие тауки в мире. Смертоносные, вызывающие язвы и их моментальное прободение , дикий кровавый понос, доводящий до погибели и другие разнообразные ужасы. (Вот почти как на "дружбе", только мощней). Единственный, кто мог ими питаться, был Человек - Папук. Он их ел и поражал врагов такими пуками, что с ними тут же случались и язвы, и поносы, и всё остальное..
Вовка, или Человек - Ишак долго не брал трубку, потому что он блять ишак.. его суперсилой был писюн, который в бою превращался в ишачий и убивал противников, всё предельно просто
Человек - Крыса набрал сам. Попросился в команду. "Нам нужны надёжные пацаны, иди нахуй" - сказал я и заменил его на Человека - Гандона, в обычной жизни Махарбека Захаровича. Он мог становиться резиновым и носить в себе огромное количество воды, что было незаменимо при пожарах различной сложности. С помощью Человека - Летучей Чуши, он подлетал к очагам возгорания и делал красиво. Ну и соответственно, Человек - Гандон мог топить врагов. К тому же, он пах то клубникой, то бананом, что не могло не радовать, потому что в своём человеческом виде он обычно вонял как боров. Его даже из маршруток выгоняли, так это было невыносимо.
Последним, кого я решил взять в команду, был наш ингушский коллега, Росомаха Хамхоев, дальний родственник американского Росомахи, только в шляпе, плаще вместо лезвий из него вылазили кинжалы предков, а вместо регенерации была дегенерация. Мощная, не знающая жалости и преград. Росомаха Хамхоев орал, бил себя в грудь, кидался камнями, скамейками, дорожными знаками и вообще всем, что попадало ему под руки.

3.
- Зачем нам этот неадекватный? -указав на Росомаху Хамхоева, спросил Человек - Гандон, когда мы все собрались на внутрикомандный брифинг.
- Я нормальный! - возмутился тот.
- Если ты нормальный, то я вьетнамский физик-ядерщик - сказал Человек - Таук.
- А я тоже в таком случае физик - ядерщик, только ингушский - добавил его брат, Человек - Папук.
- Вот только давайте не будем! - вскрикнул Росомаха Хамхоев.
- Давайте не будем заниматься распрями - предложил Человек - Трамал. - кто хочет закинуться, могу лучом бахнуть. Лайтово, не ссыте, не сдохнете.
- Я б не отказался - сказал Капитан Турхана и в следующую секунду, в него попал трамальный луч.
- Я тоже, пожалуй. Ебашь прямо в глазища - Человек - Гандон зажмурился.
- Вы охуели - вклинился я. - Ругаетесь, трамал жрёте.. Вы письмо читали? Времени мало, а вы..
Мои слова возымели должный эффект, и мы стали обдумывать план сражения. Егор Крид тихо ссался плакал в углу..ту би континьюд((

 

[GMX]

В раю гармония и звучит Шопен. Ангелы пахнут цветами, цитируют классику и любят зелёный чай. Он ездят на сигвеях по дивным радугам, счастливые, любящие. А в аду Сатана под гитару поёт: "ам а барби гёл ин э барби уоолд..". На гитаре играет Ельцин и периодически вступает: "камон барби, лэтс гоу пати". А Сатана: "А-а-а-е". Ельцин снова: "камон барби, лэтс гоу пати". Сатана такой: "У-о-у-у-о-у". К ним подлетает Гитлер на танке, выглядывает из люка и кричит:
- Хватит, я вас умоляю!
Сатана показывает ему средний палец, Ельцин играет соло. Мимо деловито прогуливается поэт Есенин. Гитлер взывает к нему:
- Есенин, ну что ж это такое!? Ну разве можно так??
- Я с тобой не желаю говорить. Ты ***.
Есенин удаляется, Сатана и Ельцин начинают песню сначала.
- Кто ***?? - вскрикивает Гитлер , трогается и направляет танк на поэта.
Прибегает Пушкин с дробовиком.
- Моего друга по гимназии только что изнасиловал лось. Лось где-то поблизости. Вооружитесь, братья, мой вам совет.
Пушкин убегает. Сатана перестаёт петь и зовёт Гитлера:
- Адольф!
- Чё?
- Во-первых, не дави Есенина. Он мне симпатичен. Во-вторых, убей лося - насильника.
- Почему я?
- Потому что во-первых у тебя танк, во-вторых я тебе ебало с петель снесу.
- Понял - говорит Гитлер и едет искать лося.
Вскоре возвращается. Пешком и с обильным кровотечением сзади.
- Что блять с тобой? - удивляется Сатана.
- Лось меня перехитрил.
- Как это лось тебя перехитрил? Где танк, что с твоей жопой?
- Танк у лося. С жопой.. Это.. Лось мину под танк бросил, мне её порвало.
- Изнасиловал?
- Три раза.. пидар чёртов..
- Был у нас случай на охоте - начинает Ельцин. - Значит я говорю сам себе : "Боря, ну не дразни ты медведицу, не к добру это, медведь придёт, выебет же".
- Что ты несёшь, Борис? - Сатана качает рогатой головой.
- С тех пор я ношу боль на душе. Медведь не пришёл. Это и был медведь. Адольф, мужайся. Плоть заживёт, душа нет.
- Их некуда выгнать, да? - вздыхает Есенин.
- Ну его всё, братан - отмахивается Сатана, отбирает у Ельцина гитару, начинает играть и петь один : "Ес, Джизис лавз ми, ес, Джизис лавз ми, ес, Джизис лавз ми, коз Байбл тэлз ми соу".

 

[Floret]

 

[brisk]

Бл*дь! Каждую зиму! Каждую зиму — повторяю. Вы бегаете с вытаращенными глазами и ищите себе новые сапоги. Каждую зиму, бл*дь! — проорал Василий. — Что вы со старыми делаете? Вы их солите что ли? Куда вы их деваете?! На фига вам столько сапог? Сапогов? Сапог?.. Обуви. На фига?!!!

— Мы… — робко попыталась ответить маленькая девушка со стрижкой.

— МОЛЧАТЬ!.. Как будто вы можете ответить на вопрос. Как будто вы вообще знаете что вы думаете! Вам же пока не сделаешь так как надо, вы даже и не понимаете, что вы вообще хотите!.. Дорогая, хочешь форель? Не знаю… А антрекот? Не знаю… А что хочешь? Не знаю… Секса хочешь? Нет, не хочу… А купишь антрекот — жрет. Аж за ушами трещит. — Вася обвел глазами аудиторию. Девять девушек, вжавшись в стулья, испуганно смотрели на него. — А что ж вы стонете во время секса так, что соседи кончают?! Секса они не хотят!..

Дальше. Носки. Вам, виделите ли, не нравятся грязные мужские носки. Нам они тоже не нравятся. Мы поэтому их и прячем от вас. Под диван, под ванную, в кладовку. Так не–е–ет! — Вася сделал язвительное выражение лица. — Вы их находите, вы их собираете, вы их кладете на видном месте. НА ФИГА??? На фига я вас спрашиваю. Чем вам мешает маленький комочек под диваном?

— Они же пахнут. — подала голос длинноногая брюнетка.

— Пахнут? Пахнут?!!! — Вася взбеленился. — У вас целая тумба в прихожей с пузырьками и с зеркалом. Она тоже пахнет. Она не пахнет, она воняет! Всеми цветами радуги. Воняет так, что зайти нельзя. Хоть дверь не запирай — все равно ни один нормальный человек в такую вонь не полезет. Так нет — тумба у нас легализована. А ма–а–аленький — Василий показал двумя пальцами и скорчил жалобную физиономию — ма–а–аленький комочек под диваном — он у нас вне закона. Он у нас Бомж, бл*дь.

Ладно. Ладно. Я бы его и положил может на полку, но только у нас весь комод забит. У нас там трусы. Тру. Сы. Сколько нормальному человеку надо трусов? Двое. Одни стираются, другие носятся. Третьи на случай войны. А у нас что? — У нас камод забит бельем. Трусы, турсики, шортики, лифчики… Зачем вам лифчики, девушки? ЗАЧЕМ???.. Чтобы мужчинам нравиться?.. ХА!!.. Хотите эксперимент? Хотите? Выйдите к любому мужчине в одном лифчике и засеките сколько он на вас продержиться, засеките!.. Кто вам сказал, что мы любим лифчики? Мы ненавидим лифчики! Не! На! Ви! Дим!

Василий еще раз обвел глазами своих слушательниц. Девять пар глаз изумленно смотрело на него. Сердце психотерапевта дрогнуло и он опустил глаза. Ему стало стыдно за внезапный срыв. — Проффесионал не должен так поступать — сказал он себе.

— Ладно. На сегодня встреча нашего клуба «Давайте решать проблемы вместе» закончена — время наше истекло. Увидимся через неделю. До свидания, девушки.